Вообще разные были коллекционеры. Например, Феликс Евгеньевич Вишневский, который считался абсолютным профессионалом, всю жизнь проходил в одном пасхальном костюме и с одним портфелем — как у Михаила Жванецкого. Но в этом потертом портфельчике всегда лежало не меньше тридцати тысяч рублей. Невероятная сумма по советским временам! При этом в его доме, заставленном артефактами так, что не пройти, никогда не было сахара, и, если мы ходили к нему в гости, сахар обычно приносили с собой. Однажды даже собирались в складчину купить Вишневскому новые штаны. А вот Александр Рабинович, который работал в «Новом русском слове» в Нью-Йорке, знаменит был тем, что буквально за один месяц в его жизни произошло сразу три фундаментальных события: он издал книгу «Твои враги, комсомол», отпраздновал двадцатипятилетие, раскалывая грецкие орехи слитком золота в двенадцать килограммов, и сел на десять лет за контрабанду. И это тоже судьба советского коллекционера.
Десятников В. Собиратель. – Новый мир. – 2007. – № 11. – С. 150–162. – (Мир искусства).
Феликс Евгеньевич Вишневский не любил, когда его называли коллекционером. Он считал себя собирателем: живопись и скульптура, гравюры и акварели, фарфор и фаянс, мебель и часы, шитьё бисером и жемчугом – всё привлекало его внимание.
Феликс Евгеньевич Вишневский не любил, когда его называли коллекционером. Он считал
себя собирателем: живопись и скульптура, гравюры и акварели, фарфор и фаянс, мебель и
часы, шитье бисером и жемчугом --все привлекало его внимание. Знатоком почерков
художников, стилей и самих материалов -"вещевиком", как говорят музейные
работники, он был редкостным. К нему не раз обращались музеи страны. Авторитет у него
был высочайший. Ко всему прочему, Феликс Евгеньевич был мастером на все руки. Он мог
починить старинные часы с боем, собрать из бронзового лома стильную люстру пушкинского
времени, переплести книгу, но все-таки мастерство его как реставратора мебели заслуживает
особых похвал. Здесь ему мало найдется равных. Он любил, ценил и знал особенности всех
видов работ с применением разных пород дерева. Отреставрированная им мебель,
украшенная мозаикой из дерева --интарсией и маркетри, вызывает восхищение посетителей в
музеях-усадьбах Останкино и Кусково, в краеведческих музеях Серпухова и Дмитрова.
Из тех денег, что зарабатывал Феликс Евгеньевич, на себя он тратил минимум. Все было
отдано одной, но пламенной страсти”. Итогом собирательства Ф. Е.
Вишневского явилось создание Музея В. А. Тропинина и московских художников его
времени, который он подарил в 1969 году родному городу --Москве. На это ушла вся жизнь
без остатка.
Мое знакомство с Ф. Е. Вишневским произошло еще в студенческие годы в залах
Третьяковской галереи. Я в ту пору писал курсовую работу на тему "Портрет
неизвестного. Скульптура К. Б. Растрелли". Однажды, придя в Третьяковку пораньше,
чтобы не мешать посетителям, я скрупулезно перерисовывал в тетрадь дворянский герб с
постамента скульптуры. Недалеко от меня пожилой лысый мужчина, как я понял --
реставратор, изучал в крупную лупу трещины красочного слоя --кракелюры --на портретах
первой половины XVIII века --времени, к которому относится и скульптурный портрет
работы К. Б. Растрелли. Мимо проходила старейшая сотрудница галереи С. И. Битюцкая.
Мужчина почтительно поздоровался и показал ей какую-то фотографию.
--Помилуйте,--сказала Софья Иннокентьевна,--разве здесь можно что-либо разобрать? Надо
бы сделать с вашей печной заслонки рентгенограмму.
--Портрет пока не у меня,--заметно гундося, ответил мужчина. И добавил, как-то смешно
пришлепывая губами: --Игра вроде бы стоит свеч.
--Рискните, ведь чутье вас, Феликс Евгеньевич, никогда не обманывало. --И Битюцкая
раскланялась.
Улучив момент, я представился моему соседу и попросил у него лупу, чтобы повнимательней
рассмотреть герб на постаменте скульптуры. Мне показалось, что гравированный рисунок
герба сделан неумелой рукой и разительно отличается от самого мастерски исполненного
портрета.
--Этот герб пробовали расшифровать многие, --сказал Феликс Евгеньевич. --Впрочем, быть
может, вы будете более удачливы.
Я рассказал о скромной задаче своего исследования. Среди искусствоведов, добавил я,
существует мнение, что это портрет петровского сподвижника --генерал-фельдмаршала,
сенатора Якова Брюса.
--Думаю, что эта версия не имеет достаточных оснований,--заметил Феликс Евгеньевич. --
Графство Брюсу было пожаловано в 1721 году. Его герб представляет собой щит с
Андреевским крестом, который вписан в центр другого щита, разделенного на четыре части.
Как видите, герб на постаменте скульптуры другой. К тому же в гербе Брюса вместо перьев
на шлеме изображено, как сказано в описании герба, плечо вооруженное.
Я был поражен памятью и эрудицией Феликса Евгеньевича. Он тут же продиктовал мне
список трудов по русской геральдике В. К. Лукомского и рекомендовал внимательно изучить
Подробный словарь русских гравированных портретов Д. А. Ровинского в
четырех томах, вышедший в 1887 году.
--Портрет этого вельможи работы К. Б. Растрелли,--продолжал Вишневский,--ранее был в
галерее О. И. и Л. Л. Зубаловых. В 1924 году он поступил в Государственный музей
